Аркадий Володось. Пианист из Петербурга, живущий в Испании.
Он сравнительно поздно начал целенаправленно заниматься фортепиано, но довольно быстро достиг высочайших стандартов фортепианной игры (он ученик Дмитрия Башкирова).
Виртуозность этого пианиста означает не только “сложно и быстро”. Это почти цифрового уровня тонкость каждой детали, каждого штриха и каждого звука.
Репертуар Аркадия Володося свободен от штампов и отражает его нестандартные интересы. Каждый его диск – событие в мире музыки.
Так же, как и все большие пианисты, он делает собственные фортепианные транскрипции высочайшего уровня сложности.
К сожалению, качественных видеороликов у него нет. Здесь он играет Венгерскую рапсодию №15 (“Ракоци-марш”) Листа.
Это очень авторитетная фигура сегодняшнего фортепианного исполнительства, канадский пианист с огромным размахом репертуарных интересов. В этом ему нет сегодня равных.
Отдельная тема в его творчестве – самые виртуозные сочинения двух последних веков. Он записал диски с сочинениями Листа, Шарля Алькана (французский пианист, современник Листа), Чарлза Айвза. А также (впервые) беспрецедентный по сложности полный цикл этюдов Шопена-Годовского.
Амлен – музыкант-просветитель и активно сочиняющий пианист. В продолжение традиции романтических концертных этюдов, которая закончилась на Рахманинове, он написал Двенадцать этюдов в минорных тональностях. Их сегодня играют многие пианисты.
Здесь его Этюд №6, вдохновлённый сонатами Доменико Скарлатти.
Его уникальный пианистический аппарат был дан ему от природы. Поэтому он мог надолго прерывать свою концертную карьеру и вообще не подходить к роялю, а потом возвращаться без всяких потерь.
Горовиц давал концерты до глубокой старости. Видеозаписи запечатлели только поздний период его выступлений.
Когда из флейты выходит воздух, он всё равно остаётся в ней. Открытость флейты - её секрет. Вдыхай все беды мира - и благодарно выдыхай, и отдавай благословенье. И воздух будет.
С первых тактов начинают свой гадов подземный ход такие мысли: "А не был ли Рахманинов просто summa bonum Шопена и Листа?". Потом просто слышишь, пластика не та и эти длинноты мысли, как бы подвисающие - cловно на одной лишь мудрости держатся, но она не звучит, она просто даёт звукам длиться реже, не держа друг друга. Будто меж бусинами чёток большое расстояние, но созерцатель не теряет внимание из-за того. А потом и в сложных пассажах уже видишь - лирик Рахманинов кристален, в нём нет дымки иного века. Так простой еретический вопрос "А не был ли..." заставляет напрячь мысль слуха - слушающий не должен лгать. Не только художник, но и слушающий его тоже! Он должен слышать правду. И почему эта музыка не была в моём детстве и не заменила мне книги, что заменили мне жизнь? А жизнь оказалась настолько глупее, что просто двигалась, подменяя собой пространство и время, а я просто болел, лежал по ночам в темноте и кашлял, как казалось, всю ночь и всем мешал спать, и с каждым приступом кашля в темноте вспыхивали шесть глаз, и уже не узнать, чьи они были, нечеловеческие. И это было удивительно, но не для меня почему-то. А теперь меня бесконечно удивляет, как возможно писать и играть столь осмысленно, вовсе не думая? И, кажется, удивляет лишь меня одного. Нужно слышать правду. Напрягать парус слуха.
Давным-давно существовал мой образ, Который погрузил моё сознание в петлю времени. Я думал, что жизнь – для живых. Я думал, что жизнь – это самое время. Я думал, что жизнь – это пламя. Я думал, что жизнь – это символ.
Согласен с О.Э.М., что поэзию нельзя причислять к литературе - это одно из искусств, ближе к музыке.
Современные "поэты" большей частью совершенно немузыкальны в сущности своей, человеческой, и потому стараются представить поэзию более как литературу. Когда они отомрут, вновь обнажится, что поэзия - более музыка. Она соприсущна ядру возникновения вселенных как звуку, который сам по себе и есть смысл. А вся эта мертвенная мысль Запада о мире как тексте с его беспардонной, бесчувственной дискурсией - это итог слабости и двойственности поверхностного сознания. Литература - поверхностна по сути.
Недостаточно знать тибетский или санскрит, чтобы правильно переводить слова просветлённых существ. Нужно ещё понимать смысл сказанного. Даже когда приезжают современные тибетские ламы, они повторяют те же слова, не задумываясь, как они ложатся на наш менталитет: «Все составные вещи - это страдание». То есть, за что ни возьмись, любая вещь - страдание. Если же отвести ламу в хороший ресторан и в процессе шикарного обеда спросить, страдает ли он сейчас, он, скорее всего, ответит, что нет. Почему? Потому что на самом деле правильное звучание оного глобального факта, который имеет место быть во всей вселенной, таково: «Все вещи содержат в себе страдание». А если ещё точнее - «Все вещи потенциально содержат в себе страдание. К этому можно ещё добавить маленький комментарий - они в такой же степени могут содержать в себе счастье, как и содержат в себе страдание. И тут уже дальше всё зависит от нашего отношения к этим вещам - будем мы страдать или не будем. Вот почему так важно работать со своим восприятием.
Иногда это вообще нечто очень простое - курандерос может просто долго что-то насвистывать, и в какой-то момент ты понимаешь, что твой ум услышал ум курандерос)). Это как "не отвязать неприкреплённой лодки" или "не преломить надломленную трость". Ты не зависишь от культурных одёжек и знаков, обусловленности "родным". И, тем не менее, везде ты не чужой. Ни с чем не смешиваясь. Как воздух во флейте сякухачи - свободно ходишь, но одновременно ты - звук, гармония и закон)).
